Полярный исследователь Фритиоф Нансен и его супруга. Нива 1898 год., (Портр. на стр. 319)
В середине апреля приезжает в Петербург знаменитый исследователь полярных стран Фритиоф Нансен с супругой. Ф. Нансен является к нам в Россию в качестве гостя Императорского географического общества, как известно, присудившего уже ему высшую награду — большую золотую медаль, но, кроме того, пригласившее его в Петербург для специального чествования.
Географическое общество, нанявшее для Нансена помещение в одной из лучших гостиниц, намеревается устроить чествование его 15-го апреля в зале Дворянского собрания и затем дать в честь его обед по подписке; кроме того, шведско-норвежский посол барон Рейтершельд решил также дать торжественный обед в честь своего знаменитого соотечественника. О выдающейся личности и заслугах Нансена было уже много говорено на страницах Нивы, как во время его экспедиции к северному полюсу, так и по возвращении из неё. Мы во всех подробностях следили за его деятельностью, представляющей целый ряд громких подвигов, и поэтому позволим себе в дополнение к помещаемым здесь портретам Фритиофа Нансена и его жены, Евы Нансен, привести лишь несколько характерных черт из семенной и домашней жизни Нансена на основании известного сочинения В. Броггера и Н. Рольфсена «Фритиоф Нансен», вышедшего в 1896 г. в русском переводе А. и П. Ганзен.
О Еве Нансен весь мир знает только, что она стоически перенесла трехлетнюю разлуку с мужем, ни на минуту не отчаиваясь в его судьбе и фанатически веря в его идею. Этот героизм объясняется не только горячею любовью Евы Нансен к своему мужу, но и не менее горячей верой в его силы, выносливость, энергию — три свойства, которые оба они возвели в своего рода культ. Все в их жизни оригинально, своеобразно, — начиная с первой их встречи и кончая их последней встречей после экспедиции, увенчавшей имя Нансена неувядаемой славой, осветившей своими лучами и выдающуюся фигуру его жены сподвижницы во всех его трудах и начинаниях. Первая встреча их произошла в лесу Фрогне, когда еще и помину не было ни о совершенном Нансеном переходе через Гренландию, ни об экспедиции на северный полюс. Молодой спортсмен заметил там однажды в снегу следы пары ног. Он поинтересовался узнать, кому принадлежат эти следы, приблизился и увидал, на вершине сугроба, напудренную инеем маленькую, но гордо закинутую назад головку. Головка эта принадлежала Еве Сарс.
Постепенно они сблизились друг с другом, как родственные натуры. Оба они независимы, презрительно относятся к мелочам, им незнакомы вечные соображения и взвешивания обстоятельств обыденной жизни. И потому образ их жизни и поступки возбуждали постоянно раздражение, казались вызывающими. Нансен, по характерному определению Рольфсена, мужчина в истинном смысле этого слова. Для него весь смысл в труде, в подвиге. И, признаваясь в любви, он указывал на северный полюс. С первой же минуты на их любовь как бы падает тень полярного мрака, в первой же их встрече брезжит страх пред разлукой. Воспитанная в любящей, богатой духовно семье, избалованная общей любовью и поклонением, Ева Нансен идет за ним и без ропота разделяет его аскетические привычки, привыкает не мерзнуть в «собачьей конуре», в которой пол прямо настлан на земле и в которой за ночь вода замерзала в кувшине, ест смесь сыра и неммикана (растертого в порошок мяса, смешанного с жиром) для того, чтобы исследовать питательность ее перед полярной экспедицией, или же, если не в силах ее есть, голодает по целым суткам, сопровождая мужа в его небольших экскурсиях. В ночь на 12-ое августа 1889 г., в страшную непогоду, в окно сводной сестры Нансена, с которой он был очень дружен, раздался вдруг сильный стук. Муж сестры вскочил с постели и приотворил окно. «Это еще что такое?» — гневно закричал он, стараясь разглядеть, кто за окном. Там виднелась высокая серая фигура, настоятельно требовавшая, чтоб ее впустили в дом. Из окна посыпались бранные слова, но серая фигура все-таки настаивала на своем: «Впусти!
И вот в спальне сестры очутился Фритиоф Нансен. Было уже 2 часа ночи. Он стоял, широко расставив длинные ноги, заложив руки в карманы брюк, и угрюмо посматривал на сестру. Она сидела, приподнявшись на постели. — Боже мой, Фритиоф! Что случилось? — спросила она. — Женюсь, матушка. — На ком же? — На Еве, конечно! — Затем он сообщил, что проголодался. Зятю пришлось отправиться в кладовую за холодным жарким и в погреб за шампанским. И вот за этим ночным пиром освятили новую главу саги Фритиофа, причем он, конечно, не преминул пропеть слова древней песни: «Любовь — никому не в укор. Прекрасное часто пленяет мудрецов, невежд же никогда!» На другой же день после свадьбы, Нансен с женой отправился в Нью-Кэстль на географический съезд, продолжавшийся около недели. Из Нью-Кэстля молодые вернулись в Лондон и тут, махнув рукой на открытые и неоткрытые полярные страны, отдались своему счастью, наслаждаясь уединением.
В начале октября, побывав в Париже, они вернулись на родину, но 16-го октября опять двинулись в путь, в Стокгольм, где Нансен получил за свое путешествие по Гренландии из рук короля медаль «Вега». Ряд выдающихся отличий — медаль «Карла Риттера» и медаль Виктории — были наградой за его дальнейшие работы и экспедиции для исследования полярных стран. Во всех этих работах Ева Нансен принимала самое деятельное участие, деля с мужем все лишения и вместе с тем по заслугам все отличия и почести, выпадавшие на его долю. Вместе с женою Фритиоф Нансен ездил по главнейшим городам Европы, для чтения докладов о своих путешествиях. Так, в 1890 году он посетил Копенгаген, Лондон, Берлин, Дрезден, Мюнхен и Гамбург, и эта поездка была целым рядом чествовании его со стороны выдающихся географических и ученых обществ.
Затем начались приготовления и хлопоты по поводу задуманной им экспедиции к северному полюсу, увековечившей имя Нансена. Неизменная спутница его — жена не могла последовать за ним. Нансен воспротивился этому. Почему — неизвестно. Быть — может, он считал, что она не в силах будет выдержать предстоявшие лишения, или, может быть, помехой тому была их маленькая дочь, Лив, что по-русски значит: жизнь. После его отъезда она на несколько недель заперлась у себя в доме от всех, как вдова. Она решила превозмочь душевную борьбу, убить в себе всякую слабость: она не хотела, чтобы кто-либо увидел ее хоть на мгновенье изнывающей под их бременем. Кроме ребенка, у неё осталось одно, на чём она могла отвести душу, это — искусство. Ева Нансен — очень талантливая певица. И вот, через несколько недель, она вновь отперла двери своего дома — спокойная, уверенная, улыбающаяся. Она решила сделать артистическую карьеру и не ограничиться той известностью, которой она пользовалась, как певица, в своей родной Христиании. В ноябре 1895 г. она отправилась в Стокгольм и выступила с громадным успехом на концертной эстраде, С тех пор она стала часто публично выступать в концертах и, когда Фритиоф Нансен вернулся на родину, он немало был польщен артистической славой Евы Нансен. Во всех дальнейших работах его по описанию экспедиции, а затем и в путешествиях по Европе, для чтения лекций и докладов о своей экспедиции, жена всюду ему сопутствовала и всюду была предметом восторженных оваций, как редкий пример женщины-героини, как идеал жены подруги. Несомненно, что и в Петербурге, общество и печать устроят знаменитому путешественнику и его достойной супруге такой же торжественный и горячий прием, какой выпал уже на его долю в Берлине, Париже и Лондоне.
Далее из категории География: "Копи Рио-Тинто."
