Т-во «Просвещение» Фонтанка 52
С-Петербург 1899г.
Продолжение. Начало здесь
Отроги Тсиаглинга отделяют от северного Китая южный Китай. Это низменная холмистая страна. Только на западе ее возвышаются значительные горы. Все возвышенности южного Китая стоят в связи с краевыми горами Центральной Азии, отроги которых тянутся до самого Великого Океана. По этому то южно-китайский берег крут, скалист, и изрезан множеством заливов и бухт. Так как в китайских морях часто бывают сильные бури, то путешествие здесь весьма опасно, — и не одно европейское судно сделалось здесь жертвою грозных стихий.
В южном Китае земледелие процветает не менее, чем в северном. Климат здесь тропический, зима теплая, летом выпадает много дождей. Кроме полезных растений, свойственных северному Китаю, здесь возделываются еще сахарный тростник, хлопчатая бумага и опиум, который для китайцев так же необходим, как для нас европейцев табак. — Леса в южном Китае довольно редки. Преобладает вечно зеленый кустарник: более всего здесь распространены камелии, любимое растение китайцев, чайное дерево, камфарное дерево, душистая маслина и др. Пальмы встречаются также нередко.
Недалеко от устья Янгтзе-Кианга, главной торговой артерии южного Китая, лежит Нанкин (иначе Цзяъ-нинъ-фу), древняя столица, а ныне первый в империи ученый город. Хотя во время междуусобий в шестидесятых годах текущего столетия город сильно пострадал, тем не менее и в настоящее время он является центром китайской промышленности. Более всего здесь процветает хлопчатобумажное производство. Наряду с многолюдными приречными городами в южном Китае много превосходнейших портов. У воронкообразного устья Янгтзе-Кианга раскинулся г. Шанхай, главнейший порт Китая, со своими фабриками, верфями и доками. Этот город, имеющий свыше 380,000 жителей, является местопребыванием иностранных консульств. К югу отсюда лежит Футь-шу или Фу-чжоу (635,000 жит.), крупнейший порт по торговле чаем, и Кантон (1 1/2 миллиона жит.), до 1857 г. обладавший значением самого крупного торгового порта. Перед Кантонским заливом лежит на небольшом островке португальский город Макао и принадлежащий Англии остров Гонгконг (стр. 113), единственный европейский торговый пункт на китайском берегу. Отсюда вывозятся продукты южно-китайской промышленности: сахар, рис, шелк и чай. В последнее время город значительно разросся, вследствие того, что большинство китайских портов перестали отправлять свои товары прямо в Европу, а направляют их сначала в Гонконг. Точно также и при ввозе этот город играет роль посредника между Китаем и Европой. Общая сумма ввоза и вывоза в 1890 г. оценивалась здесь в 555 миллионов марок, а в первом порте Китая Шанхае в 1887 году в 537 милл. мар., т.е. несколько меньше. Движение в городе не менее оживлено, чем напр. в Сингапуре. На ровных залитых асфальтом улицах среди высоких европейских домов суетятся люди самых разнообразных национальностей; африканцы, португальские метисы, индусы, парсы, малайцы, японцы и др. Лавки и склады теснятся друг подле друга. В городе имеется театр, концертные залы и клубы; среди населения чуть ли не первое место занимает немецкий клуб.
Густота населения в некоторых провинциях Китая, особенно в среднем течении Янгтзе-Кианга достигает 300 чел, на 1 кв. килом. Огромная цифра населения (348 миллионов) была причиной эмиграции в соседние страны, где китайцы мало по малу утвердили торговлю, промышленность и земледелие; переселялись главным образом в Сиам, Бирму, Тонкинг, а в последнее время на полуостров Малакку и на острова Малайского архипелага. Трудолюбивые и нетребовательные китайцы перебираются даже в Австралию, Калифорнию и Перу, и конкурируют в этом отношении с европейцами.
Китайцы по преимуществу земледельцы, и черты свойственные земледельческим народам вообще нашли в них свое крайнее выражение. Этим объясняется их строгий консерватизм в науке, искусстве, в государственной жизни, в промыслах и, как следствие его, крайняя косность и отсталость во всех отраслях жизни. Этим же объясняется их патриархальный строй семейной жизни, их трудолюбие и уменье довольствоваться малым, их уважение к земледельческому труду, выражающееся, между прочим, в том, что сам богдыхан во время больших празднеств берется за плуг. Великая китайская стена (стр. 107), теперь уже почти разрушившаяся, конечно, представляла меньше препятствие для иноземных влияний, чем высокие горы, ограждающие Китай с запада, и бурное море, омывающее его с востока. Китайский деспотизм, так боявшийся европейской культуры, в конце концов, сделал свое, — поверг страну и народ в глубокий сон, который лишь время от времени нарушается столкновениями Китая с другими государствами. Тем не менее, китайцы обнаруживают сильную наклонность к торговле и, если не считать евреев, то это самый жадный до денег народ; сама природа предназначила ему быть по преимуществу купеческим народом.
Промежуточным звеном между Китаем и Японией является полуостров Корея, яблоко раздора этих двух государств. Корейцы народ культурный; но они во многих отношениях не похожи, ни на китайцев, ни на японцев, хотя также принадлежат к монгольской расе. … Многое перешло в Корею из Китая, именно земледелие, шелководство, гончарное искусство, компас и наконец религия (буддизм). Больших городов в Корее мало. «Главный город Сеул (250,000жит.; стр. 113), пишет Опперт, — не отличается от других корейских городов ни своею правильностью, ни красотою зданий. Хотя улицы здесь и шире, чем в большой части китайских городов, но за то они не мощены. Лучшие здания Сеула как напр., дворец государя, не могут сравниться с обыкновенными домами достаточного класса китайских городов. Нет здесь никаких общественных сооружений; в храмах отсутствует даже та скромная роскошь, которую мы встречаем в провинциальных китайских городах. Преобладают одноэтажные дома, чаще всего построенные из глины. В виду всего этого Сеул не похож на главный город такой обширной страны, как Корея, втрое превосходящая Баварию и имеющая свыше 10 миллионов населения.
