Другое дело — народные приметы. Календарь природы не обманет, не подведет. Растения, насекомые, птицы тоньше чувствуют природу, нежели человек. Понаблюдаешь за их поведением и наверняка заранее скажешь, какая будет погода. И Андрей Тимофеевич подтверждает, например, примету крестьян сеять ячмень, когда расцветает калина. Это не слепая вера в приметы, а подтверждение болотовской мысли о всеобщей взаимосвязанности в природе.
Как ни трудно вырастить хлеб это лишь полдела. Другая половина — «прятанье», уборка. Андрей Тимофеевич шаг за шагом прослеживает все процессы жатвы и сбережения зерна, советует убирать не все подряд, спелое и недозревшее, а выборочно, максимально использовать ночное время.
Он сказал свое слово и о парах, и о лугах, и о сверхраннем севе, и о многих других насущных проблемах, вокруг которых возникают порой сегодня горячие споры.
Много лет занимаясь садами, Болотов первым высказал идею гибридизационно-селекционного метода, Андрей Тимофеевич вывел свои сорта яблок. Болотовская система сортов яблок и груш, в которой был описан 661 сорт, появившаяся в то время, когда ничего подобного еще не существовало вообще, не потеряла значения и в наши дни.
Болотов разработал приемы лесоразведения. Он первым посеял клевер.
И сейчас зачитываешься его оригинальнейшими работами по овощеводству, прудоводству, по ботанике, зоологии, анатомии, физиологии. Он писал также по проблемам философии, экономики, педагогики, математики, медицины, химии, физики.
Болотов интересен и как писатель, публицист и литературный критик. Им написана четырехтомная повесть о своем времени и о себе, сделаны художественные переводы с немецкого. Александр Блок, считавший Андрея Тимофеевича представителем лучшей части русской интеллигенции, в своем исследовании «Болотов и Новиков» называет его «наиболее плодовитым русским писателем».
Немало надо приложить труда, чтобы перестроить на совершенно новых началах свое хозяйство, а потом целые волости. И не дай бог допустить в чем промашку: волость- то императорская, могут и в кандалы заковать. И не год, не два прослужил в волостях Андрей Тимофеевич — восемнадцать лет. Да и после службы, вернувшись домой, хозяйство не отпускало от себя.
Как же при такой занятости удалось Болотову написать свои 350 томов?
…Четвертый час утра. Андрей Тимофеевич уже за письменным столом. Открывает свою «Книжку метеорологических замечаний». Какое небо при восходе солнца? Сколько градусов? Сильный ли ветер? Что показывает барометр? (Потом эти каждодневные наблюдения, длившиеся беспрерывно пятьдесят два года, будут отправлены в Академию наук.)
На столе появляется другая книга — «Журнал вседневных занятий». Сюда записываются наблюдения минувшего дня за полевыми опытами. До завтрака надо успеть обо многом еще подумать, сравнить, сопоставить, записать…
А за чаем можно и газеты просмотреть. Чай — любимый напиток. И квас.
День проходит на полях, в огороде, в саду. Еще скотный двор, пруды, леса…
И где бы ни был, как бы далеко ни забирался, ровно в девять — ужин. И тотчас же спать. Так каждое утро, каждый день, каждый вечер.
Бывали, правда, редкие исключения. Справляли, например, свадьбу внучки Александры. Веселье перекинулось за полночь. Молодые люди, вконец запаренные, прислонились к стенке, тяжело дышат, вытирают пот большими платками. А Андрей Тимофеевич уж всех переплясал, всех умаял, и все ему мало, пляшет и пляшет без устали. В гом году ему исполнилось 83.
Бегут годы. Болотову пошел десятый десяток. Сдал левый глаз. Поберечь бы оставшийся, натруженный. Какое там! Столько еще не оформленных, не написанных статей. Писать, писать! Ибо единственной целью жизни, всех трудов — «усердное желание видеть хлебопашество в любезном нашем отечестве скорее в лучшее состояние приведенным».
Не выдержал и второй глаз. Неумолимое время вслед за зрением отняло слух. Но и это не мешает Андрею Тимофеевичу диктовать дни и ночи напролет.
В постель он лег за два дня до смерти. Умер спокойно на руках сына в своей рабочей комнате, в 1833 году, прожив 95 лет.
Военный аптекарь Антуан Пармантье, находясь в Германии в плену, отведал картофель. В 1787 году, возвратившись домой во Францию, аптекарь добился от короля вооруженного отряда солдат для охраны поля, на котором посадил новинку. Земледельцы насторожились: видно, что-то очень ценное посадил этот Пармантье, раз поле охраняет стража в парадной форме! И ночью, когда охрана снималась, соседи потихоньку выкапывали картофель и, воровски оглядываясь, сажали его на своих огородах. А хитрый аптекарь только того и добивался!
Произошло это только через 17 лет после того, как Болотов начал распространять картофель в России, в том году (помните?), когда наш соотечественник опубликовал сразу девять статей об этой культуре.
Благодарные французы воздвигли Пармантье два памятника: один под Парижем, на том месте, где был посажен картофель, второй—на родине аптекаря, в городе Мондидье. «Благодетелю человечества» — высечено на этом памятнике. На другой его стороне начертаны слова, сказанные аптекарю Пармантье Людовиком XVI: «Поверьте мне, настанет время, когда Франция поблагодарит Вас за то, что Вы дали хлеб голодающему человечеству».
Болотову памятник не поставлен. И все равно он есть.
Слышите, как шелестит зеленая листва, прославляя человека, обогнавшего два столетия? И надпись есть, начертанная самим Болотовым. Вот она: «Лучшею наградою за весь подъятый толь великий труд было для меня собственное сознание, что я трудился не в пустом, а в полезном и таком деле, которое некогда не только сынам нашим и внукам, но и правнукам и дальнейшим потомкам обратится в пользу».
Далее из категории История технологий: ""
