Вильям Гладстон.
Текст из журнала «Нива» 1898г. №20 стр.397, 398
Телеграф принёс известие, глубоко опечалившее весь цивилизованный, мир. Умер Вильям Гладстон. Смерть «великого старца», как его почтительно называли его соотечественники, явилась не внезапно, подкралась не быстро к бодрому еще деятелю, а постепенно подходила к организму, правда, очень крепкому, но сраженному недугом и ослабленному годами. Гладстон умер так, как жил. Это была кончина идеального христианина. Гладстон не умирал, он мало-помалу уходил из жизни, все более и более удалялся в лучший мир.
В полном сознании, с совершенно ясным духом, с горячей, непоколебимой верой в посмертную жизнь, он, по его собственному выражению, ждал, «когда Бог Милосердый снимет с него грязное одеяние и подарит ему обновку»… И вся Англия, а за нею весь мир благоговейно взирали на эти последние минуты жизни великого гуманиста XIX века; каждый день разносились по всему свету из приютившегося среди холмов Уэльса замка Говардена телеграммы о состоянии здоровья Гладстона, и навстречу им неслись туда со всех концов мира выражения соболезнования, адресы, письма с тысячами подписей… Теперь Гладстона уже не стало, остались его дела, дела великие, незабвенные в мировой истории…
Для оценки шести десятилетней деятельности Гладстона нужна целая монография, нужно очертить всю политическую эволюцию Англии XIX века, символом которой является покойный «великий старец». В настоящей заметке мы намерены только, под впечатлением горестного известия, посвятить несколько слов незабвенной памяти великого Гладстона.
Имя Гладстона не только славное, но и светлое. Великий политик, знаменитый финансист, выдающийся оратор, Гладстон создал себе навеки славное имя. Великий филантроп, в высшем значении этого слова, идеальный христианин, Гладстон стяжал себе навек и светлое имя. Эта нравственная деятельность Гладстона — основа его исключительной популярности, мирового благоговения к нему и к его памяти. Одаренный несокрушимой энергией, необычайной силой слова, Гладстон был воплощением народного трибуна, вернее — трибуна народов. Все униженные и оскорбленные были близки его большому, за всех болевшему, сердцу, всюду, где страдали племена и народы, раздавалось мощное слово Гладстона во имя свободы и любви к ближнему. Пред этими двумя высшими импульсами жизни он забывал все требования политики к практической жизни; он возвышал свое грозное слово и за неаполитанцев, изнывавших под властью бурбонского короля, и за болгар, страдавших под турецким игом, и за ирландцев, и, наконец, еще очень недавно, за армян и греков, терзаемых Турциею.
В Турции Гладстон видел не только врага мирового политического порядка, но и врага христиан. Сам он был ревностным христианином. Свои досуги он посвящал богословским наукам и в юности даже помышлял о духовной карьере; вполне возможно, что, не посвяти он себя политической деятельности, в его лице англиканская церковь приобрела бы одного из замечательнейших епископов-проповедников. Столько же, сколько перед этой простой и возвышенной верой Гладстона, преклонялись все перед его личностью, пред его характером. Если Гладстон политик, министр, финансист имел приверженцев и противников, то Гладстон-человек не имел врагов. Все, без различия возраста и общественного положения, склонялись перед этой чистой душой, пред этим рыцарем духа. Да, хотя мы живем в конце XIX века, но рыцари все еще существуют, и одним из таких рыцарей духа в самом и возвышенном, и благородном смысле этого слова был Гладстон. Он был верным союзником, грозным врагом, но боролся всегда честно, прямодушно. Вежливость безразлично ко всем была основой его обращения с людьми; во всю его 88-летнюю жизнь, — все равно, будь это дома или в палате, по отношению к министру или слуге, — с его уст никто не слышал резкого слова, оскорбительного выражения. Его грозные речи никогда не шли далее правдивого изображения какого-нибудь позорного факта; они всегда призывали в высь, к правде и справедливости. Можно смело сказать, что за последние 50 лет не было ни одной идеи, клонившейся ко благу народов, в разработке которой не участвовал Гладстон, и светлое имя его будет гордостью не только Англии, — его отечества, — но всего XIX века, всего человечества.
Далее из категории Личность в истории: "Переводчик и литератор Д. Л. Михаловский 1898г."
