Смутное время.
(1605-1613 г.г.).
Разорение Ростова и занятие края поляками.
В марте 1609 года польский отряд выжег Романов и прилегавшие к нему посады и слободы, ограбив при этом церкви и жителей. Поручик Яков Любский похитил из церкви икону Казанской Божией Матери и прибыл с нею в Ярославль. Здесь в это время жил богатый добродетельный купец Василий Егорович Лыткин, которого все уважали за его ум и общественную деятельность, даже поляки. Любский принес чудотворную икону ему в дар, и ярославцы поставили ее в церкви Димитрия Солунского.
Появление в городе этой святыни ободрило жителей, которым дорого доставалась приверженность к самозванцу; положение их час от часу становилось невыносимее: город должен был давать съестные припасы ратным людям, паны не платили торговцам за товары и брали все, что кому понравится; крестьян обирали сборщики и от самозванца из Тушина, и от Сапеги из под Троицкой лавры, так что им приходилось платить вдвое против того, что взималось прежде. Пока отдавали все, что требовалось, было еще сносно, но когда платить стало уже нечем, то начались грабежи и разбои среди белого дня. Ярославцы начали думать, как бы освободиться от зависимости Тушинскому вору, господство которого всем сделалось тягостным.
Особенно тяжело приходилось крестьянам, которые работали много, а добывали плохо: плодородной земли было мало, климат суровый, произведения скудные. Крестьянин жил в курной избе, в нечистоте, вместе с животными, обувался в лапти, домашний холст и овчину, ел впроголодь. Лучшему устройству быта мешало, кроме крепостной зависимости, и тогдашнее общественное положение крестьян. Личность каждого в отдельности ничего не значила перед государством, за всех отвечал «мир» и каждый подчинялся решению «мира». Скосить сено или убрать рожь владельцу, снарядить подводу послать рабочих в город, отправить рекрутов в войско, поднять жалобу об обиде-все это было дело «мира», остальным оставалось делать, что велят.
Но «мир» составлял не весь народ, а только так называемые «лучшие» люди, т.е. те же крестьяне, которые были побогаче, позажиточнее; из этих лучших людей выбирались мирские чиновники земские старосты и целовальники. Лучшие люди заботились часто только о том, чтобы им было хорошо; когда в городе созывалось «всенародное» собрание посадских и крестьян, то и туда отправлялись лишь лучшие люди, а средние и младшие, Т. е. беднейшие, не смели появляться: повиноваться же тому, что они там постановят, были обязаны все. На самоуправство лучших людей жаловаться было некому, потому что лучшие люди жили в дружбе с воеводами и дьяками. Когда начались смуты в Москве, положение крестьян ухудшилось, так как произвол лучших людей и тягости усилились. Появление самозванца встревожило народ; явились надежды, что положение может улучшиться и жить станет легче; пошли разговоры об обещанных льготах. Но через короткое время черные люди увидели, что они обманулись: жизнь их стала еще хуже; разбои и грабежи разорили всех в конец, и прежде всего досталось лучшим людям, которые были богаче других. Тут уже и лучшие люди стали заодно с черными, стали руководить в деле восстания против самозванца; народ подчинился решению «мира» охотно. Дворяне и дети боярские, державшие сторону самозванца, должны были идти за народом, кто волей, кто неволей.
Текст из книги
«Наш край. Ярославская губерния — опыт родиноведения»
1907г. авт. П.А.Критский
файл в формате Word (современный шрифт, добавлены иллюстрации)
сканы в архиве RAR (оригинальный дореволюционный шрифт)
Далее из категории Ярославская губерния: "Углич в смутную эпоху"